Константин Никитич Некрасов (1872 - 1937), протоиерей, священномученик.
Память 2 декабря, в Соборе новомучеников и в Соборе Бутовских новомучеников.
Родился 15 октября 1872 года в городе Можайске Московской губернии в семье псаломщика.
В 1893 г. окончил Вифанскую духовную семинарию. После окончания семинарии женился, впоследствии у них с женой Александрой Петровной родилось четверо детей. Константин Никитич был рукоположен в сан священника к Знаменскому храму села Холмы Звенигородского уезда.
Был настоятелем церкви Ильи Пророка в Ильинской (Лужецкой) слободе. Отец Константин организовал в Можайске Общество трезвости и постоянно вел работу среди крестьян, делая все, чтобы они исцелились от пагубной страсти.
Через некоторое время назначен настоятелем Никольского собора и благочинным Можайского округа.
В 1923 году был арестован за активную церковную деятельность и приговорен по ст. 69 УК РСФСР к двум годам ссылки в город Березов Тобольской губернии. Во время следствия содержался в Таганской тюрьме.
Вернувшись из ссылки, отец Константин стал служить в храме Покрова Божией Матери в селе Алексино Рузского района.
9 мая 1930 г. сотруднику ОГПУ Малькову один из доносителей сообщил, что
“в селе Алексино имеется в настоящее время сильная группа церковников, в результате антисоветской работы которой мероприятия советской власти проходят с трудом... Эта группа состоит из попа Константина Некрасова, лет пятидесяти, в селе Алексино живет 3-4 года, приехал в село прямо из ссылки, в каковую был сослан за антисоветскую деятельность; дьякона Знаменского Семена Ивановича, сорока лет; жены умершего попа Александры Ивановны Розановой, пятидесяти пяти лет, служит сейчас дьячком; монашки Бородинского монастыря Можайского района Прасковьи Романовны Жуковой, сорока лет, из крестьян села Алексино; монашки Анны Осиповой из Дубровского монастыря; церковного старосты Семена Дмитриевича Грязнова, семидесяти лет, имеет зажиточное сельское хозяйство”.
13 и 14 августа следователь допросил некоторых жителей села Алексино, из тех, кто враждебно относился к церкви, начав с председателя сельсовета и члена коммунистической партии Бирюлькина, причем он был допрошен в один день дважды. Сначала он дал показания на Прасковью Жукову.
На втором допросе он показал:
“В селе Алексино, которое я обслуживаю как председатель сельского совета, существует группа духовенства, которая своей работой и агитацией всячески противодействует мероприятиям советской власти... В ноябре 1929 г. поп Некрасов в один из праздников призывал верующих “держаться религии и не слушать слуг антихристовых”... Во время коллективизации Некрасов собирал у себя нелегальные собрания. На одном из таких собраний в феврале Некрасов говорил присутствующим, что “в колхоз приходится идти, когда загоняют силой, там будут держать на пайке и морить голодом”... С трудом организованный колхоз вскоре же развалился, благодаря агитации церковников. У верующих Некрасов слывет священником, который говорит трогательные проповеди... Когда на духовенство наложили порядочно налога, Некрасов говорил, что “советская власть совсем нас хочет ограбить”, и ездил жаловаться в Москву, это было в апреле или в мае сего года”.
Была допрошена учительница школы в селе Алексино Тищенко, бывшая одновременно секретарем местного союза безбожников. Она показала:
“Некрасов очень часто говорит проповеди, мне несколько женщин рассказывали, что Некрасов говорит очень трогательные проповеди; так, в июле Некрасов говорил проповедь, в которой указывал на страдания Христа и далее говорил, что “народ сейчас также страдает, его прижимают слуги антихристовы, берут непосильные подати; придет такое время, что опять восторжествует вера Христова, и слуги антихристовы будут уничтожены”. В нашем селе вследствие такой агитации плохо проходят мероприятия советской власти.
Большая группа крестьян, имеющая связь с Некрасовым, всегда защищает интересы духовенства, им общество под влиянием попа Некрасова и зажиточной верхушки деревни отпускает покос; так, крестьяне скосили около школы участок покоса и не дали его на нужды школы, а попам дали около школы. При этом некоторые зажиточные говорили, что учителям – что даст советская власть, а священникам, кроме того, что платить налог, ничего не дают. Вместе с тем Афанасьев и Грязнов, церковные старосты, говорили, что таких учителей надо убрать, так как они защищают власть и идут против духовенства. Грязнов и Афанасьев имеют тесное знакомство с Некрасовым. Кроме того, с Некрасовым дружит Иван Князев, середняк, который выручает Некрасова продуктами и прислуживает в церкви. Иван Князев выступает против мероприятий советской власти, на собрании Князев говорил, что учителя мешают нам, они нападают на духовенство, их нужно убрать. Весной этого года указанные лица ходили по деревне с подписным листом, в котором было требование убрать секретаря союза безбожников учителя Тищенко”.
20 августа 1930 г. основываясь на подобного рода показаниях, сотрудник ОГПУ Мальков арестовал священника Константина Некрасова и монахинюПараскеву Жукову, которые были заключены в камеры при Рузском отделе ОГПУ.
В тот же день был допрошен еще один свидетель, продавец местного магазина, который сказал:
“Поп Некрасов в марте в проповеди с амвона говорил: “Православные, приходят последние времена. На нас теперь гонения, как на Христа. Над нами издеваются. Крестьян обобрали налогами и тягают в колхозы”.
Жукова, обходя крестьян, агитировала, чтобы последние не ходили на собрание. Некрасов является вдохновителем этой агитации. Многие верующие обращаются за советами к попу Некрасову, так как последний пользуется большим авторитетом. Так, например, во время засухи в июне на вопрос крестьянина, почему нет дождя, Некрасов ответил: “Теперь мы отбились от Бога, слушаемся приезжих безбожников, а потому Бог на нас рассердился. Если мы и впредь будем так делать, то у нас получатся вторые Содом и Гоморра”. После этого среди населения пошли разговоры о том, что надо служить молебен, а то дождя не будет. В пасмурную погоду был отслужен молебен, после молебна на второй день пошел дождь, так как во время молебна были тучи. После этого дождя монашка Жукова в воскресный день говорила: “Вот видите, Бог нам всегда поможет, нам только чистосердечно надо ему помолиться”.
На следующий день после ареста священника следователь допросил его, и отец Константин сказал:
“Проживая в селе Алексино, я никакой антисоветской деятельностью не занимался. Если говорят, что я в своих проповедях призывал граждан не подчиняться распоряжениям существующей власти и власть как таковую считал “властью антихриста” – это не верно. Я не настолько глуп, чтобы говорить в своих проповедях такую грубую чушь. Кроме того, я, как искренне верующий, всякую власть признаю властью от Бога, поэтому агитировать против нее – это равносильно тому, что идти против воли Божией. Кроме того, я никогда не жил богато, и стремиться к какой-то лучшей жизни не в моих интересах, тем более, что я бескорыстен и желаю только нравственного и духовного мира. Правда, я говорил проповеди, но всегда старался говорить только слово Божие, стараясь научить верующих любви и миру.
Что я могу сказать в свое оправдание? Говорят, что я проводил работу антисоветского характера, чем якобы срывал хлебозаготовки. Но какое мне дело до хлебозаготовок? Это дело общественное. Говорят, что я имею авторитет среди граждан, может быть, это и правда, но ведь мой авторитет держится не на том, что я иду против власти, а потому, что я поступаю как истинный христианин. Разве в этом есть какое-либо преступление против законов власти и человечества? Если несколько человек говорят против меня, я думаю, что больше найдется таких, которые подтвердят мою невиновность. Я не против того, чтобы власть наказывала меня как преступника, но если я не виновен, то считаю, что будет мало целесообразно, если я буду сидеть за решеткой или выслан как мученик. Вот и все, что я могу сказать по существу выставленных против меня обвинений в контрреволюционной деятельности”.
23 апреля следствие было закончено; священник в протокол об окончании следствия попросил записать:
“По существу предъявленного мне обвинения виновным себя не признаю. В оправдание себя прошу допросить верующих, которые надеюсь, подтвердят, что я никогда противозаконными делами не занимался. Все материалы считаю ложными, и исходят они от тех лиц, которые желают меня убрать из села Алексино”.
После этого отец Константин попытался передать близким на волю записку, в которой, в частности, писал:
“Ступайте сейчас в ГПУ и просите у уполномоченного Малькова разрешения на свидание, он мне говорил, что разрешит, тогда и поговорим. Если же почему-либо не удастся видеться, то знайте, что следственное дело окончено, обвиняюсь в агитации против советской власти, в срыве собраний, будто бы был против коллективизации и хлебозаготовок. Все это ложь, и есть надежда, что она обнаружится. Конечно, хорошо было бы, если бы в скором времени сами верующие с подписями подали бы письмо, так как все знают, что я никакого участия в общественных делах не принимал и против власти ничего и в уме-то не имею. Но да будет воля Божия! Если задержусь, то необходимо мне денег (10-15 руб.), мочалку, мыло, карандаш и бумагу”.
Тогда же он написал заявление в Коллегию ОГПУ, в котором писал:
“23 августа уполномоченным ОГПУ Мальковым было мне объявлено постановление – обвинение меня по статье 58 пункт 10. Из прочитанного выяснилось, что обвинение основано на доносе неизвестных мне лиц, и все положительно ложно. Чтобы положить настоящее правильное определение по возникшему делу, необходимо проверить данные показания, а посему покорнейше прошу опросить лиц, кои всегда видели мои деяния и слышали все мои слова (причт, соседей и всех верующих моего прихода). И, удостоверившись в ложности доноса, поставить на вид доносителям, чтобы они впредь не утруждали власти своей клеветой, а сообщали бы одни действительные факты. Служа в Алексинском приходе всего три года, я никакого слова и дела против советской власти не проявил, а, между тем, еще осенью минувшего года слышал слова местных комсомольцев, что “одного священника убрали, а этого-то в два счета уберем, стоит только написать – нам все поверят”. И вот кто-то и написал. Но я надеюсь, что власти не подвергнут себя обману и установят истину. Если же мое дальнейшее пребывание в Алексинском приходе кому-то не желательно, то я, не подвергаясь невинному мученичеству, согласен оставить службу приходского священника в селе Алексино и, по выходе на свободу, буду просить епархиальную власть уволить меня за штат с правом совершения литургии в одном из храмов города Можайска. Что же касается Прасковьи Жуковой, обвиняемой вместе со мной, то я утверждаю, что никакого общего дела между нами не было, видал ее лишь при исполнении обязанности церковного сторожа и никак не могу предположить, чтобы она, безграмотная, малоразвитая женщина-крестьянка, имела какие-то злостные намерения против советской власти. Она всем обеспечена и довольна, и ни к коллективизации, ни к хлебозаготовкам отношения никакого не имеет, и к агитации не способна, но если что-либо я бы услышал, то я непременно остановил бы ее, так как я отлично сознаю, что не дело церковников вмешиваться в общественные и политические дела”.
Заявление это не было передано начальству ОГПУ, а присоединено следователем к делу.
25 сентября 1930 г. тройка ОГПУ по Московской области приговорила его по ст. 58-10 УК РСФСР к трем годам ссылки в Казахстан, которую он был отправлен отбывать в Семипалатинск. В ссылке близко сошелся с протоиерем Владимиром Проферансовым, которого и пригласил его приехать по окончании срока ссылки в Можайск, зная, что отбывшим ссылку запрещено жить в Москве.
В 1933 году, по окончании ссылки отец Константин приехал в Можайск и был назначен служить в храм Илии пророка.
5 декабря 1937 г. священник был вновь арестован и заключен в тюрьму в городе Можайске. Через день состоялся допрос.
– Признаете ли вы вождя народа, товарища Сталина? – спросил следователь.
– Признаю как гениального вождя всего народа, – ответил священник.
– Сознательно или не сознательно вы на отрывном календаре от 21 декабря 1937 г. нанесли химическими чернилами цифру 8 на лице вождя народа товарища Сталина?
– Я писал числа старого стиля для церковных праздников механически и совершенно не заметил, как поставил цифру 8 на изображении Сталина.
– Что вам известно о контрреволюционной деятельности со стороны служителей культа?
– О контрреволюционной деятельности духовенства мне не известно.
– Какую вы проводили и проводите контрреволюционную деятельность?
– Я не проводил ее и не провожу.
В тот же день был допрошен в качестве свидетеля диакон храма святых праведных Иоакима и Анны Петр Соколов.
– Что вам известно о контрреволюционной деятельности Некрасова? – спросил его следователь.
– Контрреволюционной деятельности со стороны Некрасова я не замечал, но помню один случай, когда Некрасов был организатором Общества трезвости, то есть, отвлекал крестьян от употребления водки и вел религиозную работу с ними на предмет привлечения к церкви. Некрасов после ссылки за антисоветскую агитацию все же церкви не бросил и служит в данный момент священником Ильинской церкви.
На следующий день было составлено обвинительное заключение, где были изложены обвинения против священника, заключавшиеся, в частности, в том, что он проводил большую работу “по сколачиванию церковного актива, для этой цели им был организован хор из бывших монашек и активных церковников... При обыске у Некрасова обнаружен листок календаря с портретом товарища Сталина, лицо которого Некрасов запачкал чернилами, чего и сам Некрасов при допросе не отрицает. Это действие Некрасова еще раз подтверждает его враждебное отношение к советской власти и руководителям партии”.
9 декабря 1937 года тройка НКВД по Московской области по ст. 58-10 УК РСФСР приговорила отца Константина к расстрелу.
15 декабря 1937 года был расстрелян и погребен в безвестной могиле на полигоне в Бутово.
В августе 2000 года причислен к лику святых Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.